Комплекс вины

Комплекс вины

Всем родителям так или иначе приходится учить детей различать верное и неверное поведение, объяснять, как важно уметь контролировать многие свои желания, на­сколько необходимо осваивать бесчисленные правила об­щественной жизни.

Именно через это обучение мы пре­вращаем явившегося на свет ребенка в цивилизованно­го человека. Каким бы прелестным он ни был, очевидно, что он входит в жизнь, не имея даже самого смутного представления о добре и зле. Различать эти понятия он учится у людей, у тех, с кем общается в младенчестве.

Верное представление о добре и зле, которое посте­пенно складывается у ребенка, принято называть совестью. Разумеется, все мы обладаем ею в большей или меньшей степени.

Совесть останавливает нас, когда мы порываемся действовать под влиянием сильных чувств, и хотя в качестве тормоза может выступать страх, совесть не превращает нас в трусов. Напротив, она учит нас, что лучшая из добродетелей — чувство меры.

Комплекс вины неизбежно связан с формированием чувства ответственности перед окружающими. По суще­ству это не что иное, как эмоциональное обостре­ние совести. Комплекс вины напоминает, что у нас есть совесть, но делает это лишь после того, как мы НЕ ВОС­ПОЛЬЗОВАЛИСЬ ее советами.

Словом, мы осознаем, что допустили ошибку. Даже в малой степени это ощу­щение неприятно, а когда чувство вины приобретает обостренную форму, оно оказывается столь же тягост­ным, как и наказание. В силу глубоко эмоционального характера, а также из-за причин, порождающих этот комплекс, он проявляется самым неожиданным образом.

И возникает не только после того, как мы совер­шим какой-нибудь плохой поступок, но даже в том слу­чае, когда наши намерения не осуществляются. Скажем, ребенок разгневан на своих родителей и хотел бы отом­стить им, но не делает этого. Однако сама только мысль о мщении уже заставляет его испытывать чув­ство вины.

Иными словами, мы все способны судить о себе стро­же любого суда. Но если по закону нас признают винов­ными за совершенный проступок, то для суда совести до­статочно одного лишь намерения совершить дурное. Это внутреннее ощущение, что мы совершили какой-то недостойный поступок, и есть про­явление комплекса вины, вызывающее в нас укоры со­вести, порой даже преждевременные, но цепко держа­щие нас.

Вместо того чтобы составить представление о самих себе и понять, насколько нам удается контроли­ровать свои желания, мы огорчаемся из-за самого фак­та их возникновения. Судить же себя столь строго — то же самое, что думать о себе плохо, дабы поступать хоро­шо. А здесь уже до рождения чувства страха и уныния всего один шаг. В подобных обстоятельствах даже самое большое наше усилие — всего лишь полумера, а крах, к которому оно приводит, только обостряет и упрочивает в нас комплекс вины.

Попытка избежать чувства вины порождает такие фор­мы поведения, которые внешне вроде бы и не имеют ни­какого отношения к нашей боязни совершить что-то дур­ное. Ребенок, например, может превратиться в малень­кого ханжу. Поступая так, как ждут от него окружаю­щие, хитрец цепляется за их любовь, подменяя ею лю­бовь к самому себе. Хотя со стороны кажется, будто все у него нормально, слишком многие потребности остаются неудовлетворенными, и он не может не ощущать огром­ной пустоты в своей жизни.

Другой способ избавиться от чувства вины можно распознать в некоторых особен­ностях и детей и взрослых. Если человек то и дело про­веряет, выключен ли газ, часто моет руки, спешит осво­бодить пепельницу от окурков, едва они появляются в ней, без конца наводит порядок в квартире, часто что-то трогает или теребит — все это признаки (если они непре­станно повторяются) рабской зависимости от привычек, невольно возникших у него в условиях дискомфорта и внутреннего напряжения. Бесспорно, значительная доля этого напряжения порождена именно комплек­сом вины, даже если мы и не связываем поведение человека с этим понятием.

Как же возникает комплекс вины? Почему у одних он проявляется сильнее, у других слабее? Происходит же сле­дующее. Воспитывая нашего ребенка, мы очень часто спешим выразить свое одобрение или неодобрение, чтобы он понял, чего от него ожидают.

В то же время, видя, как мы всеми силами стараемся удовлетворить его ос­новные нужды, ребенок начинает воспринимать нас как часть самого себя. Ему принадлежит не только наше имя, но и наши руки. Ведь именно они укачивают его, кормят, моют, согревают. Неизбежно, что в конце концов и наши мысли делаются его мыслями. И наступает мо­мент, когда нам уже незачем находиться рядом, чтобы объяснять ему, какие из его намерений дурные, а какие хорошие, — очень скоро наши суждения становятся его суждениями.

Это не означает, однако, что совесть ребенка, его представления о добре и зле, усвоенные от нас, удержат его от дурных поступков. Он все равно может сделать что-то плохое, хотя и будет сознавать, что поступает нехо­рошо, и способен пойти на это даже в нашем присутст­вии, даже слыша наши укоры.

Дело в том, что у ребен­ка уже пробудилась совесть, и сам по себе факт, что она у него имеется, может вызвать комплекс вины. Действи­тельно, мы ведь неодинаково осуждаем ребенка за его моральное поведение и за его недостаточную осведом­ленность в тех или иных вопросах. Мы никогда, напри­мер, не будем утверждать, что ребенок плохой только по­тому, что он все еще путает левую и правую стороны.

Иными словами, целая пропасть лежит между ошиб­ками, какие допускает ребенок, не зная чего-то, и теми, что касаются реальных его поступков. Если в первом слу­чае наша реакция спокойна и объективна, то во втором берут верх наши чувства.

Когда мы проявляем гнев, нетерпение и вдобавок применяем наказание, мы тем самым как бы говорим ребенку, что не любим его. И даже если станем сразу же уверять его в обратном, ребенок все равно останется при своем мнении, поскольку увидит наше далеко не дружеское и не ласковое отноше­ние.

Для ребенка все это имеет очень большое значение и оставляет глубокий след в его сознании по двум при­чинам:

  1. До тех пор, пока он зависит от нас, он понимает, что наша любовь — самая большая гарантия, что мы и впредь будем удовлетворять все его нужды.
  2. Поскольку ребенок ощущает себя частицей нас, он вскоре станет смотреть на себя нашими глазами. А это означает, что он с горечью почувствует себя плохим, не­достойным родительской любви, и решит, что он гораздо хуже, чем думал о себе прежде.

Если родители столь суровы, что выражают свое не­одобрение более эмоционально и чаще, чем следует, ре­бенок испытывает недостаток их любви. Сознание, что его любят, оказывается для него роскошью, а не нормой, он начинает относиться к себе с меньшим уважением. Неуверенный в себе, не обладающий должным мужеством, лишенный многих интересов, ребенок испытывает боязнь и необходимость извиняться или заранее оправдываться перед всеми.

Разумеется, невозможно растить детей, не выражая одобрения или неодобрения их поступков, точно так же как нельзя пробудить у ребенка совесть, не породив при этом комплекса вины. Самое лучшее, что можно сделать в таком случае, — соблюдать чувство меры.

Мы должны всячески стараться уменьшить комплекс вины, а НЕ ПЫТАТЬСЯ достичь нереальной цели — совершен­но избавить ребенка от него.

Если наш ребенок испытывает страх и мы наблюдаем у него признаки повышенной нервной возбудимости, если oн вообще НЕ УВЕРЕН в себе, о чем говорят сосание пальца и другие симптомы психического напряжения, то вполне возможно, что у него уже развился комплекс вины. Может быть, мы были слишком строги, переусерд­ствовали, читая ему нотации, или заняли слишком кате­горическую позицию, когда обнаружили, что ребенок за­нимается мастурбацией.

Еще более вероятно, что мы слиш­ком рассчитываем на его благоразумие, а когда он не оправ­дал наши ожидания, мы устроили ему грандиозный скандал. Трудно подвести баланс одобрения и неодобрения с нашей стороны. Бесспорно также, все мы склонны баловать детей. Наши аплодисменты обычно слишком непродолжитель­ны, а мы всё надеемся, что сможем повторять их каждый день.

Когда же ребенок что-нибудь случайно роняет, мы обращаемся с ним как со взрослым, обязанным не допу­скать такого. Когда он дерется с сестрой, мы реагируем, словно он единственный ребенок на свете, поступающий подобным образом. Когда он не хочет отправляться спать, мы ведем себя так, будто ребенок — самая боль­шая в жизни помеха нашему счастью. Наконец, когда он говорит нам неправду, мы кричим, что ему должно быть стыдно врать, и тем самым усиливаем чувство его вины.

Комплекс вины может помешать ребенку получать максимум удовольствия от жизни. Поэтому стоит сделать над собой усилие и попытаться умерить тон наших упре­ков. Объясним малышу, почему мы не одобряем тот или иной eгo поступок, но сделаем это кратко и спокойно: это самый лучший путь.

Кроме того, никогда не говорите ребенку, что вы его больше не любите и вообще «про­дадите бродягам» и тому подобное. Наоборот, мы должны дарить нашим детям поистине безграничную любовь и как можно чаще одобрять их хорошие поступки. В данном случае любая щедрость — гарантия того, что будет сведен до минимума комплекс вины.