Кризис мотивации

Кризис мотивации«Кризис реализации мотива», или «кризис мотива­ции», является составной частью механизма фрустрации и способы его профи­лактики и купирования должны учитывать все особен­ности этого состояния. Необходимость выбора из желаемого и должного, интересного и опасного, полезного и скучного и т. п. — постоянный атрибут нашей жизнедеятельности.

Причины кризиса

Невозможно, казалось бы, представить человека, который вообще ничего не хочет, никуда не стремится и не может сформулировать цели своей жизни. Тем не менее такие состояния известны в психологии и невропатологии, и они не без основания относятся к трудным. Чаще всего возникают эти явления, когда человек теряет смысловые побуждения к жизни.

В худо­жественной и научной, психологической литературе кри­зис мотивации достаточно хорошо исследован. Рас­сматривая различные виды рефлекторной деятельности человека, И. П. Павлов пришел к мысли, что их функциональное согласование должно осуществляться каким-то единым и особым рефлексом. В такой роли, по его мнению, выступает рефлекс цели, интегрирую­щий комплексную рефлекторную деятельность орга­низма. Ведь человеческая жизнь, размышлял он, со­стоит в преследовании различных целей: высоких, низких, важных, пустых.

«Рефлекс цели, — писал в свя­зи с этим Павлов, — имеет огромное жизненное значе­ние, он есть основная форма жизненной энергии каж­дого из нас. Жизнь только того красна и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели или с одинаковым пылом переходит от одной цели к другой… Жизнь перестает привязывать к себе, как только исчезает цель. Разве мы не читаем весьма часто в записках, оставляемых самоубийцами, что они прекращают жизнь потому, что она бесцельна»

Пожалуй, наиболее детально и выразительно «кри­зис мотивации» описан Л. Н. Толстым в «Исповеди». Как известно, на рубеже своего пятидесятилетия пи­сатель пережил глубокий душевный кризис, который был вызван потерей им смысла дальнейшего сущест­вования. Вспоминая это время, он так описывал ход своих мыслей:

«Ну хорошо, у тебя будет 6000 деся­тин в Самарской губернии, 300 голов лошадей, а по­том?..» И я совершенно опешивал и не знал, что думать дальше. Или, начиная думать о том, как я воспитываю детей, я говорил себе: «Зачем?» Или, рассуждая о том, как народ может достигнуть благосостояния, я вдруг говорил себе: «А мне что за дело?» Или, думая о той славе, которую приобретут мне мои сочинения, я говорил себе: «Ну хорошо, ты будешь славнее Гоголя, Пушкина, Шекспира, Мольера, всех писателей в ми­ре,— ну и что ж!..» И я ничего и ничего не мог ответить».

Как видим, пытаясь преодолеть жизненный тупик, писатель ведет с собой очень трудный внутренний диалог. Трудный потому, что разум не может ему дать удовлетворительного ответа на казалось бы, самые обычные вопросы, и, как писал Толстой, «жизнь ос­тановилась», «не было таких желаний, удовлетворе­ние которых я находил бы разумным».

И в этом состоя­нии к нему пришла мысль о самоубийстве. Это был как раз один из тех случаев, причину формирования которых позже предельно четко назовет венгерский исследователь Е. Анчел: «После исчезновения разум­ных земных перспектив человек видит перед собой пустой горизонт, на котором единственной конечной точкой маячит лишь смерть».

Однако Толстой, как и большинство из нас в таких случаях, не торопил­ся подкрепить практикой свои неутешительные «теоре­тические» выводы. Он продолжал напряженно искать, в чем же они оказались ошибочными, и наконец нашел ошибку.

В своих поисках смысла жизни он оторвался от многих и многих миллионов людей, живших до него и живущих теперь. Через раскрытие связи людей, их социальной сущности Толстой приходит к пониманию роли и назначения человека в жизни. Так, через свое­го рода субъективное открытие, через приобщение своей индивидуальной личности к ее источнику — ду­ховному наследию человечества — Толстой находит ре­шение мучивших его вопросов.



Comments are closed.